На этот раз мы были в камерном. На премьере: «Письма счастья, или когда зацветут деревья» по пьесе А. Касоны «Деревья умирают стоя».
Иван и Вероника, ваши зрители
«Да кто вы такие?» — спросите вы. Да вот, пришли в театр. Давно. Особо назад не рвемся. Каждый раз выходим из зрительно зала, и между нами начинаются бурные обсуждения. Присоединяйтесь!
– Действие спектакля начинается в конторе, специализирующееся на «спасении душ». В нее обращается мужчина, сеньор Бальбоа, с просьбой подыграть ему. Давным-давно он выгнал из дома своего никчемного внука, но жена (бабушка внука) из-за этого была безутешна. И сеньор Бальбоа решил писать ей от имени внука письма, рассказывающие о его счастливом настоящем, в то время, как он знал, что внук пошел по дороге воровства и бандитства. И теперь ему нужно было привезти показать этого выдуманного им идеального внука в родной дом. Режиссёр спектакля – Елена Янышева, художник Людмила Пономарёва. Спектакль о настоящем и искусственном, о горькой правде и о сладкой лжи.
– Ээм… Вань, самое простое рассказали. С чего же начать-то? Давай с начала. С первой части спектакля. Где ничего не понятно. Ваня, ты вообще понял, что происходило?
– Я записал себе: луковицы, Лука, Воланд.
– Тааак?
– Почему луковицы? Помнишь, у Достоевского в «Братьях Карамазовых» притчу о луковице? Про жадную женщину, которая за всю жизнь сделала единственное доброе дело – однажды подала нищенке на улице луковицу, за что ангел попытался спасти её из пламени ада. Он ей протянул эту луковицу, она ухватилась за неё, и ангел стал её вытягивать. И вытянул бы из ада, если бы грешники не ухватились за эту женщину, а она, крича, что это только её луковица, не порвала её и не осталась навсегда в аду. Я провел параллель с этой притчей. Работники конторы очень ценят эти самые луковицы. Они подают их на блюдах и вкушают как яства, ими угощают гостей. Они ценны, как надежда на спасение. Перед тем, как пустить в контору сеньора Бальбоа, секретарь говорит: «У него аж три луковицы», и это решает дело.
Три луковицы. Как шансы на спасение трех душ: директора (лже-Маурисьо), Марты-Изабеллы, и кого-то третьего. Это может быть сам сеньор Бальбоа, а, может быть, настоящий Маурисьо, который в конце пьесы всё-таки возвращает украденные деньги. Я как-то так трактовал эту деталь.
– Как шансы на спасение из ада, где ад – одиночество. Может быть, так? Потому что вряд ли, как спасение от лжи – основной темы спектакля. Это возможно, но тогда одна из луковиц не предназначена Изабелле. Изабелла ведь изначально честный человек. Одинокий, но честный.
– На рассуждения нас сподвиг спектакль. Это, на мой взгляд, показатель того, что спектакль не пустой. Я бы даже сказал, он под завязку нагружен интересной символикой, за которой увлекательно наблюдать.
– Например, декорации в стиле творений Рене Магритта. Или сама контора, в которой чудаки штампуют фальшивое счастье. А рай-то не настоящий!
– Костюмы похожи на райские – светлые тона, платье героини с облаками и её светлые длинные волосы, крылья… Ангелоподобная частенько прикладывается к завидному бокалу чего-то определенно горячительного, вскоре начиная икать (не очень правдоподобно, кстати). Пастор раздевается до шорт на подтяжках с крутыми шнурованными ботинками без пальцев и начинает скакать по сцене. И сам директор конторы, буквально оголив в начале ангельскую попку, потом начинает вести себя далеко не по-ангельски.
– Ааа! Ваня, к чему там была эта попа?
– Есть в постановке ещё любопытная деталь – красные элементы одежды. Как символ лжи, неискренности, должно быть. В красном появляется во второй части спектакля один из самых невинных персонажей – Изабелла. Она в красных туфлях.
– Да, именно во второй части она начинает лгать. В третьей же она всё так же врет, но там она уже искренна в своих чувствах, своей любви к этой семье. Наверное, поэтому она появляется там без красных элементов. Красные перчатки откидывает и лже-Маурисьо. Когда? Вроде бы, когда понимает, что влюблен в эту девушку, и его ложь больше не ложь, а настоящие чувства.
– Так… О луке, мы говорили, теперь время сказать о Луке. Почему я написал «Лука»? Помнишь Горького «На дне»? Произведение, где главный вопрос: нужна ли человеку правда? Тот же вопрос поднимается у Касона. Только Лука этой пьесы называет ложь искусством и благотворительностью души. И я сравнивал лже-Маурисьо с Лукой. И, как в «На дне», бабушка счастлива, пока не узнает правду. В общем, я проводил очень чёткие параллели с Горьким. Но здесь побеждает не столько истина, сколько истинное чувство этих людей.
– Ага. А Воланд? Последнее слово из твоего списка.
– Возможно, это моя безумная фантазия, но я чувствовал атмосферу, как в «Мастере и Маргарите». Этот директор – его лжебожественность, его фокусничество-колдовство со шляпой, из которой появляется кот, его целая рать абсурдных помощников-слуг – все напоминало мне Воланда и его свиту. Что-то магическо-сумасшедшее. И эта голая женщина… Все это просто напоминало мне Булгаковское произведение, да ещё и в декорациях Рене Магритта и с образами Магритта, как его «Влюбленные»… Абсурд, который мне пришелся по душе.
– Часть абсурда была восхитительной благодаря второстепенным героям!
– Да! Помнишь актрису камерного, которая нам не нравилась ни в одном спектакле? Илона Егорова. Какая она была искусственная в «Зойкиной квартире», в крошечной роли. Помнишь, в пуантах она была? «За двумя зайцами», «Стеклянный зверинец»? Везде, где мы её видели, она была бесконечно переигрывающей. А здесь, под гримом, конечно, было очень тяжело понять, кто исполнял роль этого маленького бородатого персонажа. Но, насколько я понял, под гримом всё-таки была Илона. И, если я прав, и этого маленького бородача в самом деле играла она… то вот что я тебе скажу: это её самая лучшая роль из тех, с которыми мы знакомы.
– Я повадки видела, они были очень знакомы, но я не определила, кто был под гримом. Неужели это была она? Этот персонаж мне очень нравился, он был гармоничен!
– Мне тоже очень понравился этот персонаж. И, к сожалению, не так понравилась Алёна Шопот с её гротескным героем. Она переигрывала. Или недоигрывала. Не знаю, это было плохо.
– Да! Вот матерью в «Кто ожидал?» она была. Она была настоящая, прекрасная. И коровой в «Просто хорошей истории». А в этот раз было искусственно. Жаль.
– Был интересен персонаж секретарши. Ее троичность. Когда вначале она была якобы ангелом, потом демоном, а потом чем-то третьим.
– Младенцем.
– Да, это то, что между добром и злом. Мне понравился этот ход. Хотя осознаю я это только сейчас. Когда я это смотрела, я просто была в диком недоумении. И давай уже поговорим про вторую часть.
– Я на самом деле хотел бы говорить и говорить о первой. Потому что мне понравился этот абсурд. Мне понравились персонажи. И декорации. В декорациях меня отвлекало только то, что дверь эта, которая, когда должна была быть закрыта – упрямо открывалась. Сами декорации шатались, и мне было страшно, что они вот-вот завалятся. О второй части. Верилось исполнителю роли сеньора Бальбоа (Александр Кокшаров). И настоящему Маурисьо (Павел Пирожков), который появляется в конце. А исполнительнице роли бабушки, Надежде Трапезниковой, моментами. В начале она мне понравилась на немом куске.
– А вот на сцене с бумажными самолетиками, Вань, согласись… Совсем ненастоящая.
– Да, зато потом… Когда она вывела на чистую воду своего настоящего внука.
– И помнишь тот момент, когда перед ней стояли два её внука? Она их увидела. Ты помнишь, как она смотрела на них? Это было настоящее. И как потом пела колыбельную. Вот у меня мурашки даже, видишь!
– Она была хороша.
– А девушка, исполнительница роли Изабеллы?
– Анна Давлетшина. Я ей, кажется, вообще нигде не верил.
– Я верила ей где-то, а где-то совершенно нет. Например, в самом начале. Зал собирался, а она уже сидела на сцене. Рядом с ней стоял стакан с водой. И вот я ей не верила. Я видела, что она думает о том, что ей нужно потрогать стакан, поставить стакан, что на неё смотрят, и ей нужно делать вид, что она думает, страдает. Это было очень искусственно.
– А я вспомнил, кстати, где я ей поверил. Когда был танец, и она танцевала с лыжами. Она была искренняя. Это было классно. Единственное, в музыкальной части я совершенно не понимал, зачем они открывают рты под музыку. Это было немного убого.
– Да! Потому что было не понятно: то ли они просто открывают рот под музыку, и это такой режиссерский ход, то ли они неудачно пытаются подстроиться под текст песни и просто не знают слова. В целом, это было какое-то некрасивое шамканье…
– И об исполнителе главной роли. Николай Фарносов играл этого директора конторы. Касаемо него ничего не могу сказать однозначного. Где-то я ему верил, а где-то мне казалось, что это было слишком, и этот гротеск убивал в нем самом веру в то, что он делает, а вместе с этим и веру зрителя его истории. Здесь было слишком много наигранности, манерности.
– А мне понравилось то, как он исполнил эту роль! Ой, чуть не забыла! Вань, я хочу еще сказать о развитии спектакля. Помнишь, ты мне сказал: «Ты сейчас заснешь!». Так и было. Мне отчасти динамики не хватало. Сцены были затянуты. К примеру, семейный обед… Очень затянуто.
– Спектакль провисающий. Где-то я не чувствовал ни развития, ничего и просто ждал. Ждал того, когда что-то произойдет. Без наслаждения.
– Да, а в целом нужно сказать, что на этой неделе нам повезло не только с произведениями спектаклей, на которые мы сходили, но и с самими постановками. В целом, спектакль хорош. И поведение зала было схоже: здесь зритель тоже очень долго стоял и аплодировал, очень. И тоже актеры начали сами уходить со сцены, а зал стоял.
– Да, Ник. Удачная неделя.
– То пусто у нас было, то густо сразу! Но по ощущениям мне больше дал «Театральный квадрат» и «Нюра Чапай». Вот, казалось бы, студия, а, сравнивая, меня он полностью захватил на несколько часов.
– В любом случае мы советуем сходить в камерный и посмотреть на те необычные сочетания, которые увидели мы: микс Алехандро Касона, Горького и Булгакова, оформленного нотами Магритта. И на правах зрителя:
До встречи в зале!
Ваши зрители
П.С.: фото для обложки — Ольга Марголина и Алёна Шопот. Спасибо!)
